Шеррилин Кеньон - Танец с дьяволом [Зарек и Астрид]
Астрид взвизгнула, услышав грохот.
«Саша! Что происходит?»
«Этот ублюдок меня чуть не убил!»
«Как?»
«Едва не поджег мне задницу своим телекинезом. О-о-о, мой бедный хвост! Он, похоже, окончательно свихнулся — крушит все вокруг!»
— Зарек!
Все вокруг нее гремело, тряслось и рушилось — казалось, сам дом вот-вот развалится на части.
— Зарек!
Грохот внезапно смолк. Воцарилась тишина.
Теперь Астрид слышала лишь оглушительный стук собственного сердца.
«Что происходит?» — снова спросила она Сашу.
«Не знаю. Все лампочки взорвались, камин потух — темно, как в колодце. Я ничего не вижу».
— Зарек! — снова позвала она.
Снова тишина. Ужас ее удвоился. Она осталась без защиты — сейчас Зареку ничего не стоит ее убить!
Или сделать с ней все, что захочет.
— Зачем ты меня спасла?
Она подпрыгнула, когда голос его раздался прямо у нее над ухом. Зарек был так близко, что она ощущала тепло его дыхания.
— Ты был ранен.
— Как ты узнала, что я ранен?
— Поняла, когда втащила тебя внутрь. Сначала… сначала я подумала, что ты просто пьян.
— Одинокая женщина, еще и слепая, приводит домой незнакомца. Абсолютно идиотский поступок. А на идиотку ты не похожа.
Астрид сглотнула. Зарек оказался намного сообразительнее, чем она думала!
И куда страшнее.
— Так почему я здесь? — требовательно спросил он.
— Я же объяснила.
Он поднялся так резко, что тяжелый диван скрипнул, проехавшись по паркету. Теперь Зарек стоял к Астрид лицом. Наклонился, заставив ее отпрянуть и вжаться в спинку дивана. Она дрожала, остро ощущая его присутствие.
— Как я попал в дом?
— Я тебя втащила.
— Одна?
— Конечно!
— По-моему, тебе на это сил не хватит. Астрид ахнула от ужаса. К чему он клонит?
Что хочет с ней сделать?
— Я сильнее, чем кажусь.
— Докажи! — Он схватил ее за руки. Несколько секунд Астрид боролась с его хваткой.
— Отпусти меня!
— Почему? Тебе не нравится, когда я тебя трогаю? Я тебе противен?
За спиной громко, предостерегающе зарычал Саша.
Астрид перестала сопротивляться и устремила взгляд туда, где, по ее представлениям, находилось его лицо.
— Зарек, — спокойно и твердо сказала она, — мне больно. Отпусти меня.
К ее удивлению, он послушался. Даже отступил на шаг назад. Но все равно оставался совсем рядом — она физически ощущала его близость.
— Я дам тебе хороший совет, принцесса, — пророкотал он ей в самое ухо. — Держись от меня подальше!
И исчез.
«Все, он виновен! — прорычал у нее в голове Саша. — Выноси приговор!»
Но Астрид не могла так поступить. Пока — нет. Да, Зарек ее напугал. Да, он ведет себя как опасный сумасшедший. И вызывает ужас.
Но он не сделал ей ничего дурного. Только напугал, а это не то, за что можно приговорить человека к смерти.
Хотя теперь она ясно представляла себе, как однажды ночью он потерял рассудок и перебил целую деревню, которую должен был охранять.
Что, если то же произойдет и сейчас?
Она бессмертна; убить ее по-настоящему он не может. Но может сделать больно. Очень больно.
Многие Судьи на ее месте не стали бы медлить с решением. То, что произошло за эту ночь, они сочли бы достаточным основанием для приговора. Сама Астрид чувствовала большое искушение поступить так же. Но не могла. Пока — нет.
«С тобой все в порядке?» — поинтересовался Саша, обеспокоенный ее молчанием.
«Да».
Но это было не так — и, кажется, Саша это чувствовал. Астрид была напугана, как никогда в жизни.
Много столетий она судила и выносила приговоры. Бесчисленные преступники и преступницы проходили перед ней — богохульники, предатели, убийцы.
И никто из них ее не пугал. Не вызывал желания бросить все и бежать к сестрам за защитой.
Это удалось только Зареку.
В нем ясно ощущалось безумие. Что-то больное и опасное. Но и к этому Астрид было не привыкать: среди ее подсудимых не раз встречались психопаты, за масками благородных героев прячущие ледяное сердце и черную, злобную душу.
Зарек таким не был.
Он не скрывал свою ярость — он дал ей выплеснуться, мощно и разрушительно.
И все же — ее он не тронул.
Только постарался напугать. Дать понять, что он опасен, чтобы она держалась от него подальше.
Что все это значит?
Ей вспомнились слова Ашерона: «…слушай свое сердце».
Что творится в сердце у Зарека?
Глубоко вздохнув, Астрид постаралась «нащупать» Зарека своим шестым чувством.
И, как и в прошлый раз, не смогла его найти. Как будто он так привык скрываться, что теперь не отражался ни на одном радаре. Даже на усовершенствованном радаре Судьи.
«Где он?» — спросила она у Саши.
«Где-то в комнате, скорее всего».
«А ты?»
Саша подошел и сел у ее ног.
«Артемида права. Этот парень — угроза всему человечеству. Что-то с ним не так».
Астрид задумчиво почесала его за ухом.
«Не знаю. Ашерон выбил у Артемиды разрешение на то, чтобы Зарека судила я. Он не стал бы делать этого просто так. Только глупец станет заключать сделки с Артемидой, не имея на то серьезных причин, а Ашерон вовсе не глуп. Должно быть, в Зареке есть что-то хорошее. Или…»
«Это ничего не значит, — фыркнул Саша. — Ашерон всегда защищает своих».
«Может быть…»
Но Астрид знала: Ашерон вмешивается лишь тогда, когда знает, что так будет лучше для всех. Во всех предыдущих судах над сбившимися с пути Темными Охотниками он не участвовал. Но сейчас попросил, чтобы Зарека судила именно она.
А девять веков назад не позволил казнить его за уничтоженную деревню…
Если бы Зарек действительно представлял опасность, Ашерон не стал бы его защищать. Не настоял бы на том, чтобы ему сохранили жизнь. Наконец, не отдал бы Астрид в полное его распоряжение.
Она должна верить Ашерону.
Ей больше ничего не остается.
Зарек сидел в кресле-качалке, невидящим взором глядя в окно на падающий снег. После взрыва ярости он прошелся по дому, собрал и выбросил разбитое стекло, повесил на место картины. Теперь в доме снова царил порядок, покой — и глубокая тишина.
Когда же кончится эта метель? Как ему отсюда выбраться?
Вдруг в холле зажегся свет.
Зарек заморгал, ослепленный его ярким сиянием. Астрид ничего не видит — зачем ей его включать?..
В коридоре послышались мягкие шаги. Астрид направлялась в гостиную. Зареку хотелось выйти, заговорить с ней, хоть что-нибудь сказать, но какой в этом смысл?
Да он и не мастер болтать. Ведь его слова никогда никого не интересовали.
